Этот небольшой эпизод из жизни одесского художника однажды открыл мне новое отношение к still leben и nature morte.
Мне тогда было совсем мало — лет 9, и мы с мамой были на свидании с Великим (было принято о стОящих вещах рассказывать мне торжественно и относиться благоговейно). А дело в том, что мы пришли не просто в гости к художнику Валентину Хрущу, — мы пришли к нему в тот момент, когда он готовил кефаль. И это был ритуал совершенно неповторимый по красоте и голландскости, по разнообразию скользящих бликов вкупе с морскими ароматами.
Итак, Хрущ открыл нам дверь в белой рубахе, небрежно, но галантно пригласил жестом. На огромном деревянном столе веранды в центре красивого фарфорового блюда лежали рыбины таких оттенков, что помню, у меня даже тогда немного закружилась голова и кажется подкосились ноги.
Это был не просто свежий перламутр, это был перламутр словно бы усиленный сверкающей пылью и какими-то сумасшедшими неоновыми оттенками, которые переливались через невидимые грани, как драгоценные камни. Кефаль к тому же обладала очень изысканной, законченной формой тела. В кефали как в явлении природы, было и правда чудесное слияние красоты очертаний скульптурного рода и какая-то непередаваемая феерия по цвету. Помню что после долгого молчания, не вслушиваясь в разговоры взрослых, я наконец спросила, как можно готовить такое слишком красивое нечто.
Хрущ, усмехаясь, ответил что-то вроде, мол, он таким образом накажет рыбку за ее исключительную внешность.
Потому что нельзя, потому что нельзяяяя, потому что нельзя быть на свете КРАСИВОЙ ТАКОЙ.
P. S. Запеченная кефаль на вкус была не хуже, чем с виду. Взрослые еще и пили вино из фужеров из старинного стекла со Староконки. А мы с сыном Валентина, Димой, играли во дворе в какие-то, как помню, смешные и увлекательные игры — в смерть и загробный мир.
P. P. S. Кто знает, — может я никогда не постигну столь глубоко красоту дохлых куропаток и прочей дичи, а также вмешательство английской красной в куски баранины на полотнах голландцев — но уж красоту черноморских рыбок я чувствую, вижу и понимаю издалека, и на репродукции, и наяву, и во сне…
Юлия ЖАРКОВА